До последнего звонка - Страница 78

— Дьявол, чем дальше, тем хуже, — сказала Наташа, не поворачиваясь к Ньюсону. Она явно не хотела лишний раз демонстрировать свой синяк.

...

«Потом тебя понесло еще дальше, и ты начал поджидать меня по дороге домой. Мне приходилось проходить вдоль канала по тропинке, по обе стороны которой тянулась живая изгородь, и именно там ты лежал в засаде. Каждый день ты хватал меня и тащил в кусты, ты лапал меня и совал свои руки мне в лифчик и трусики, сжимал меня и тыкал. Иногда тебе удавалось забраться пальцем внутрь меня. Думаю, наши одноклассники, прочитав это, удивятся, почему я ничего с этим не сделала. Я задавала себе этот вопрос не один десяток лет. Почему я не рассказала маме? Или учительнице? Или не пошла в полицию? Думаю, по крайней мере отчасти дело было в твоих угрозах. Ты говорил, что отравишь мою кошку, и я тебе верила, правда верила. И потом, ты ведь был хитер. Ты был любимчиком учительницы, участвовал в каждом школьном собрании, и тебя всегда выбирали капитаном. Ты знал, как вертеть людьми, и всегда оказывался в шоколаде. И мучил меня. Тебе довольно быстро надоело просто заглядывать мне под юбку, вместо этого ты начал оставлять на мне синяки, прекрасно понимая, что тебе все сойдет с рук. А потом ты меня изнасиловал. Нам было по тринадцать лет, ты меня изнасиловал, и потом все прекратилось, потому что я перестала ходить в школу. Я начала страдать анорексией, и в течение последующих пяти лет не вылезала из больниц. Груди, которые ты так любил хватать, когда валял меня по земле в кустах ежевики, почти исчезли. И я вместе с ними. Умственно и физически. Теперь мне уже лучше, но ненамного. Я так и не смогла вернуться к нормальной жизни, и я одинока. Жалкая история, правда? Самые тесные отношения у меня по-прежнему с тобой, Нейл Брэдшоу, и моя ненависть не угасла. Так что если кто-то из наших парней или девчонок из класса решит вдруг встретиться с нашим капитаном, пожалуйста, вспомните о Памеле Уайт, тихой девочке, вечно сидевшей в углу, которая исчезла в середине третьего класса. Потому что этот ублюдок испортил мне жизнь».

Закончив чтение, Ньюсон распечатал эту историю и добавил имя Памелы Уайт напротив имени Нейла Брэдшоу под заголовком «жертва жертвы». Наташа достала распечатанную копию истории Уайт и перечитала ее.

— Чем больше я узнаю об убитых, тем сильнее склоняюсь на сторону убийцы.

— Нельзя так думать, Наташа. Это бессмысленно.

— Но Брэдшоу заслужил смерть в этом амбаре!

— Ты так думаешь?

— Да! Особенно потому, что и через тридцать лет он был таким же. Помнишь, что я узнала про девушку, которая работала вместе с ним, и ей пришлось уволиться из-за этого урода.

— В нашей стране смертный приговор не выносится даже после справедливого суда, так что не нужно впадать в истерию по поводу несправедливости и вспоминать о суде Линча.

— Я просто хочу сказать, что все наши поступки рано или поздно возвращаются к нам.

— Наташа, Ланс тебя ударил? — Вот. Он это сказал. Он не был уверен, что хотел сказать это, но он это сделал.

— Нет! — слишком громко и слишком быстро воскликнула Наташа.

Ньюсон не ответил, и через несколько секунд Наташа встала и вышла из комнаты. Вернулась она уже с заготовленной речью.

— Это совсем не то, что ты думаешь, Эд. На него это не похоже.

— О чем ты, Наташа? По-моему, это очень похоже на синяк.

— Это не типичный случай, что бы ты ни думал.

— Если ты хочешь сказать, что это домашнее насилие, то почему ты этого не говоришь?

— Потому что… потому что… Послушай, это случилось всего один раз.

— Хватит, Наташа. Послушай себя.

— Он сделал это всего один раз!

— Пока один раз! Все всегда бывает в первый раз. А вот сделает ли он это снова, зависит только от тебя.

— Послушай, Эд. Не надо читать мне нотации, ладно? Я с девятнадцати лет в полиции. Я знаю все об этом дерьме. Я каждый день из года в год только этим и занималась.

— Именно поэтому ты лучше всех остальных должна понимать, что домашнее насилие типично во всех смыслах этого слова, и самым типичным аспектом его является то, что жертва всегда старается придумать оправдание для своего тирана.

— Я же сказала, что мне не нужны твои нотации! Он был пьян…

— А-а…

— Мы оба были пьяные! Он хотел поговорить о нас, а я слишком устала, я не видела его все выходные и, когда добралась до дома, хотела только спать и…

— Наташа, пожалуйста! Послушай, что ты говоришь!

— Я просто хочу сказать…

— Ты просто хочешь сказать, что это ты виновата в том, что он тебя ударил.

— Нет! Я хочу сказать, что отношения должны с обеих сторон…

— Ты хочешь сказать, что это твоя ошибка?

— Я не хочу продолжать этот разговор, хорошо? Я не заявила на него, и полиции это не касается.

— Я твой друг.

— Тогда уважай мое право разобраться с этим самой.

— Ты его выгнала?

Наташа не ответила.

— Ты его выгнала?

— Нет.

— Ты ему сказала, чтобы он немедленно обратился в службу психологической помощи?

Наташа снова не ответила.

— Ты заставишь его туда обратиться, а если он этого не сделает, ты его выгонишь?

— Я же сказала, что не хочу…

— Тогда это произойдет снова.

— Не произойдет.

— Наташа, если ничего не менять, это всегда происходит снова. И ты это знаешь.

— Эд, всего через час нам нужно к шефу. Если хочешь дополнить свой список до десяти часов, нужно выяснить, какого хрена натворил мичман Спенсер в школе.

Ньюсон и Наташа, в равной степени проникнутые непривычным чувством напряжения в комнате, снова вернулись к сайту www.FriendsReunited.com, чтобы найти подробности школьных лет Спенсера, с 1982 по 1994-й, до того как он в шестнадцать закончил школу и пошел в армию.